Легенды Александровского сада: raven_yellow

Александровский сад – самый центральный сад в Москве, центральнее его разве что Тайницкий, расположенный уже внутри кремлевской стены. Это одно из самых спокойных и безопасных мест в Москве, ведь за стеной работает самый охраняемый в стране человек. Вокруг целая толпа сотрудников ФСО и ФСБ в штатском.

Но сто лет назад Москва не была самым безопасным городом, может даже напротив, была самым опасным. В стране случились аж две революции, столица секретно переехала сюда из Петрограда, «красные» отвоевали с анархистами, потом подавили левоэсеровский мятеж, Фанни Каплан стреляла в Ленина, начался «красный террор». Ну и время, ну и город!

Александровский сад, даром что теперь место для прогулок и спокойствия, тогда выглядел пусто и весьма тревожно, особенно накануне 7 ноября 1918 года – первой годовщины новой власти. 3 ноября 1918 года, в аккурат перед праздником, в Александровском саду открывают памятник Максимилиану Робеспьеру – исключительно деятельному герою Французской революции.

Откуда бы ему взяться в Советской России? А вот откуда: Робеспьер – самый радикальный из французских революционеров. Добравшись до власти, он объявил: «Кто не с нами, тот против нас», устроил якобинский террор. Гильотина заработала с электрической частотой, и в интересах революции стало можно всё.

Газета «Правда» рапортует открытие: «Пьедестал памятника увит гирляндами живых цветов. Музыка играет «Марсельезу». К подножию кладут венки хризантем». Итак, 3 ноября 1918 года открывается памятник Робеспьеру – якобинцу-ленинцу.

Робеспьер – один из первых памятников по большевистскому плану монументальной пропаганды. Новое время – новые герои. План монументальной пропаганды должен изменить лицо русских городов и, прежде всего, Москвы, как столицы. Изменения самые решительные – снести памятники царям и «их слугам», поставить новые памятники – революционные, заменить эмблемы и гербы, переименовать улицы. И памятник Робеспьеру – часть этого грандиозного плана.

Ровно через 3 дня после торжественного открытия памятник Робеспьеру находят взорванным. Газета «Правда»: «В ночь с 6 на 7 ноября неизвестными преступниками разрушен памятник Робеспьеру, который был открыт неделю назад в Александровском саду». Газета «Северная коммуна»: «Робеспьер уничтожен преступной рукой».

Что же случилось? Нет, теперь такого в Александровском саду и не представить – здесь у стен Кремля среди туристов, а ещё «туристов в штатском», даже слово «взрыв» лучше громко не произносить. А тогда, в 18-м, и время тревожное, и место небезопасное, и это, случившееся с памятником Робеспьеру - явно не единственное приключение, казалось бы, самого спокойного и тихого сада на свете.

Было время – текла по Москве ещё одна река – знаменитая, любимая всеми, а ещё – чистая, снабжавшая всех питьевой водой и рыбой. Но постепенно Неглинка становилась грязнее и грязнее. Москвичи всё больше выкидывали в неё мусор, отходы, а уж мясные ряды и окрестные харчевни сбрасывали в неё и вовсе мерзость. Потом домовладельцев обязали вывозить нечистоты в бочках, но кому в Москве, положа руку на сердце, охота исполнять нудный закон? «От одной моей бочки ничего не будет…», – ну и нормально.

При императрице Екатерине Неглинку решили изолировать от горожан, заключив тёмные воды в гранитный канал. А потом при Александре I, в аккурат после войны с Наполеоном, Неглинку и вовсе убрали с глаз долой и заключили в подземную трубу. Она и сейчас течёт под садом, а иначе откуда бы взяться такому мосту, как Троицкий?

Ведь если это мост, то под ним должно что-то протекать, а он сам должен куда-то вести. Он именно, перекидываясь через Неглинку, в Кремль и вёл. И Кузнецкий мост тоже когда-то перекидывался через Неглинку. А теперь просто улица с необычным названием.

Александр, человек утончённый, решил дать своим подданным возможность прикоснуться к прекрасному, и приказал разбить поверх реки сад. После мудрого решения императора Александра сад и назвали… нет, не Александровским – Кремлевским. А Александровским сад стал через 30 лет после коронации другого Александра – Второго. Вот уникальные фотографии этого события.

Александр становится русским императором, сад становится Александровским.

Кремлёвский сад над Неглинкой был спроектирован по проекту архитектора Осипа Бове. Возможно, он сразу мыслил комплексно, ведь именно Бове будет перестраивать Манеж в двух шагах от Александровского сада. И Большой театр тоже, кстати, построил Осип Бове, но уже не совсем здесь – предпочёл комплексной постройке – точечную.

Из-за необычного речного рельефа местности сад получился трёхуровневый. Вначале – Верхний сад – 350 метров - от Площади Революции до Троицкой башни. Затем – Средний сад – от Троицкой до Боровицкой. Здесь находятся кассы московского Кремля. И наконец, Нижний сад – самый короткий – от Боровицкой башни до Кремлевской набережной.

А ещё у сада появились ворота. Тогда в воздухе ещё витала живая память победы над Наполеоном, и ворота получились державными, их украшают фасции. Изначально это древнеримский пучок розог и топорик для немедленного приведения приговора в действие. Но в архитектуре, означающее исключительное право государства на применение силы, а так же единство и мощь.

А это ещё один памятник событиям 1812 года – Грот «Руины». Казалось бы, впервые за долгое время война на собственной территории, враг в Москве, партизанские отряды, упорная схватка и, наконец, победа! И тут взвиться бы обелискам, вскружиться дубовым венкам, но в Александровском саду ставят памятник не помпезный, а печальный - лирическое воспоминание о сгоревшем, невозвратимом городе. Этот Грот в итальянском стиле сложен из обломков, сгоревших в московском пожаре, зданий.

А дальше, на целый век, Александровский сад был, несмотря на фасции, лишён признаков главного государственного, державного, собственного его императорского величества ордена Ленина и т.д. И Москва не была столицей, и сад у Кремля был просто приятный сад. И даже, более чем приятный: Александровский сад в начале XX века – это сад знакомств.

Амурная слава Александровского сада вошла и в большую литературу. Поэт Саша Чёрный 1913 год:

«На скамейке в Александровском саду
Котелок склонился к шляпке с какаду:
«Значит, в десять? Меблированные "Русь"...»
Шляпка вздрогнула и пискнула: «Боюсь».
- «Ничего, моя хорошая, не трусь!
Я ведь в случае чего-нибудь женюсь!»
Засерели злые сумерки в саду,
Шляпка вздрогнула и пискнула: «Приду!»

Это были последние годы мирного существования Российской Империи. В 1913 году страна праздновала 300-летие императорского Дома Романовых. Праздновала с помпой, роскошно и с какой-то поразительной самоуверенностью, как будто не было накануне уличных боёв в 1905 году, голодающих крестьян и назревающей мировой войны.

Этот обелиск установили в Александровском саду летом 1914 года. На гранитном монументе были выбиты имена всех царей романовской династии. Вот эта стела, она и сейчас стоит в Александровском саду.

А вот та же стела в 1914 году.

Кажется, будто нет разницы, но разница есть, и она длиной в весь XX век. Советская власть, непрочно установившаяся после октябрьского переворота, очень хотела превратить это «непрочно» в «навсегда» и действовала решительно. По ленинскому плану монументальной пропаганды, как мы помним, «все памятники царям и их слугам» должны были пойти под снос. Вот например, первомайский демонтаж памятника генералу Михаилу Скобелеву на Тверской.

Вместо него сейчас князь Юрий Долгорукий. А романовский обелиск уже в 1918-м превратился в памятник-обелиск выдающимся мыслителям и деятелям борьбы за освобождение трудящихся – самым разным. Ну Маркс, Энгельс – это понятно, а ещё - меньшевик Плеханов, анархист Бакунин, французский философ Прудон, английский утопист Томас Мор – в общем, знатная социалистическая компания.

А в 2013-м надписи снова перебили, заменив социалистов обратно на русских царей.

Да, 7 ноября 1918 года прошло без памятника Робеспьеру. Да, виновные так и не были найдены. Но вышла ещё одна газета, не менее значимая, чем остальные. В центральном печатном органе большевиков – в «Известиях» говорилось, что «Робеспьер разрушился ввиду неправильного расположения центра тяжести всей фигуры памятника». А ещё появилась версия, что в порах бетона, из которого был сделан Робеспьер, осталась вода, ночью подморозило и никто не виноват.

В 20-е годы у печального Грота устроят песочницу.

А когда эти дети вырастут, Александровский сад начнёт становиться тем самым садом государственной важности у стен кремлёвской цитадели. В позднее советское время будут сделаны некоторые послабления опять же для детей. Склоны бывшей реки Неглинки отлично подходят проказам матушки-зимы.